Библиотека
4.5.1. Стихотворная «строка» как ритмическая единица
Основное различие между стихотворной и прозаической речью – в их разной ритмической организации. Вне ритма нет искусства слова, но ритм прозы, подчиненный главным образом синтаксису, изменчив и прихотлив, здесь – «всегда «Юрьев день». В стихотворном же произведении (или в его части) ритм в той или иной мере предсказуем. Речевой поток делится на относительно короткие и соизмеримые отрезки, звуковые ряды (греч. stichos– ряд; лат. prosa, от prorsa – прямая, простая). Слово «стих», помимо своего широкого значения (синонимы: стихотворная речь, стихи), обозначает единицу ритма. И «если внутренняя структура стиха определяется фонетическими особенностями языка, национальной поэтической традицией, то членение речи на подобные друг другу стихи свойственно всем системам стихосложения. Это признак, так сказать, интернациональный». Выразительна графика: каждый стих обычно записывается отдельной строкой; иногда она делится на подстрочия ( «лесенка» у В.В.Маяковского). Разбивка текста на стихи-строки открывает перед стихотворцем дополнительные – сравнительно с прозаиком — возможности ритмического выделения, особого интонирования тех или иных слов, словосочетаний.
Стих представляет собой ритмическое единство; по шутливым словам А.С.Пушкина, сравнившим стихотворную речь с военным строем, а стихотворца – с полководцем, «тут каждый стих глядит себе героем» («Домик в Коломне»).Будучи единицей ритма, стих имеет особые признаки своего завершения: ведь граница между стихами должна быть заметна! В русской поэзии знаками окончания стиха являются межстиховая пауза, ударная константа, клаузула, а также рифма (хотя последняя не обязательна). Рассмотрим вкратце каждый из этих «сигналов» ритмического завершения стиха.
Межстиховая пауза. В печатном (написанном) стихотворном тексте на границу между стихами указывает графика, разбивка речи на строки; при декламации необходимо выдерживать соответствующие паузы.
Благодаря ним стихотворная речь звучит в целом значительно медленнее, чем проза, и сложный синтаксис здесь воспринимается легче. Читая, например, стихотворения А.А.Фета «Я пришел к тебе с приветом…», «Одним толчком согнать ладью живую…», можно не заметить или заметить далеко не сразу, что в трех четверостишиях – всего одно предложение, а в 17-строчном послании «Графу Л.Н.Толстому» («Как ястребу, который просидел…», 1875) – два предложения, из которых первое, сложноподчиненное, занимает 16 строк.
Стихотворный строй порождает проблему взаимодействия, того или иного соотношения ритмического и синтаксического членения речи – проблему, которой нет в прозе и которую каждый раз — интуитивно или осознанно –– решает стихотворец. Стих может вмещать в себя предложение целиком (или его относительно самостоятельную часть); в таком случае он оказывается не только ритмической, но и синтаксической, смысловой единицей:
Выткался на озере алый свет зари. //
На бору со звонами плачут глухари.///
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.//
Только мне не плачется — на душе светло.///
Здесь две косых черты означают межстиховую паузу, три – паузу между строфами (двустишиями), более длительную. Каждая строка – законченное целое (что сближает стихотворение с народной песней).
Но не менее выразительным может быть несовпадение синтаксического и ритмического членения речи, или перенос (другое название этого приема – анжанбеман: фр. enjambement, от enjamber— перешагнуть, перескочить). В особенности — перенос резкий, заметный, как, например, в стихотворении М.И.Цветаевой:
Ты, меня любивший фальшью//
Истины — и правдой лжи.//
Ты, меня любивший дольше//
Некуда! — За рубежи!///
Ты, меня любивший дольше//
Времени. — Десницы взмах!//
Ты меня не любишь больше://
Истина в пяти словах.///
(«Ты, меня любивший фальшью…»)
Курсивом выделены словосочетания, которые естественно произносить слитно (фальшь истины, дальше некуда, дольше времени). Но межстиховые паузы их «разрывают», и оба слова, составляющие оксюморон, оказываются в «сильной позиции»: ведь мысль не закончена в первой из двух строк, читатель ждет продолжения. В ритмической композиции данного стихотворения выразителен также контраст между первыми шестью строками (переносы, восклицательная интонация) и заключительными двумя — грустно-спокойными, без каких-либо стилистических изысков.
Перенос активизирует читательское восприятие, он не приглушает, но, напротив, подчеркивает границу стиха – и потому «является сильным семантическим средством выделения слов». Этими словами часто оказываются ключевые, особенно важные по смыслу. Так, в стихотворении Б.Л.Пастернака «Никого не будет в доме…» явлению лирической героини («Тишину шагами меря, // Ты, как будущность, войдешь») предшествуют грустные размышления героя о наступившей зиме, обещающей «прошлогоднее унынье» и привычное одиночество. В начальной строфе слово «один», ритмически подчеркнутое посредством переноса, обретает двойной смысл:
Никого не будет в доме, //
Кроме сумерек. Один //
Зимний день в сквозном проеме //
Незадернутых гардин.///
Один зимний день или один «я» – в доме, где «никого не будет»? Очевидно, что главный смысл – не буквальный.
Перенос из строфы в строфу (иначе: строфный), естественно, встречается реже, чем строчный, — тем важнее мотивированность его применения. Классический пример такой «содержательной формы» – в 3-й главе «Евгения Онегина» Пушкина:
[… ]»Ах!» — и легче тени //
Татьяна прыг в другие сени,//
С крыльца на двор, и прямо в сад,//
Летит, летит; взглянуть назад //
Не смеет; мигом обежала //
Куртины, мостики, лужок, //
Аллею к озеру, лесок, //
Кусты сирен переломала,//
По цветникам летя к ручью,//
И, задыхаясь, на скамью ///
Упала…/
«Здесь он!Здесь Евгений!//
О Боже! что подумал он» // […]
Стремительный бег, «полет» Татьяны, подчеркнутый перечислением преодолеваемых ею препятствий, резко прерывается, и благодаря строфному переносу, а также последующей внутристиховой паузе (обозначена одной косой чертой), на слове «упала» темп речи замедляется: «…на скамью /// Упала / «Здесь он…». При произнесении этих стихов нужно выдержать пушкинские паузы, передать смену темпа, интонации в целом.
Ритмообразующее значение межстиховой паузы четко прослеживается в верлибре (фр. vers libre – свободный стих), где – в отсутствие размера и рифмы — знаком стихотворной речи служит прежде всего ее членение на стихи (строки). Как в стихотворении А.А.Блока:
Когда вы стоите на моем пути,//
Такая живая, такая красивая,//
Но такая измученная,//
Говорите все о печальном,//
Думаете о смерти,//
Никого не любите//
И презираете свою красоту -//
Что же? Разве я обижу вас?///
(«Когда вы стоите на моем пути…»)
Разбивка текста на строки свидетельствует об установке автора на стих и соответственно порождает в читателе ожидание стиха, стремление уловить его ритм. Графику «поддерживает» интонационно-синтаксическое членение речи.Сложное предложение легко и естественно делится на части, на смысловые и синтаксические параллелизмы (строки 2-3, 4-5-6-7); их обрамляют зачин и концовка. В градации стиховых форм верлибр граничит с прозой, не переходя, однако, в нее, поскольку необходимый для ощущения стиха ритмический «минимум» сохраняется. Неслучайно анализ верлибра столь важен для уяснения природы стиха: именно в этой, наименее четкой, стихотворной форме «совершенно исключительное значение получает… понятие стихового единства и момент его выделения».
Хотя сама по себе графика не волшебная палочка, превращающая любой текст в стихи (из газетной статьи, как ее ни переписывай, стихи не получатся), она чрезвычайно важна для оргпнизации читательского восприятия. Отказ автора от разбивки текста на строки, даже если в нем узнаются чеканные шаги силлабо-тоники, как бы приглашает к двоякой интерпретации ритма: стих? метризованная проза? Так, существуют разные трактовки «Песни о Буревестнике» М.Горького, при всей явственности звучания в ней 4-стопного хорея: « Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Беревестник, черной молнии подобный». По-видимому, правильнее отнести произведение к метризованной прозе.
Любой ритм – это повторение некой ритмической единицы; поэтому по одной строке трудно судить о ритме речи в целом. Для обозначения однострочных текстов иногда используется термин, введенный Вл. Буричем: «Законченный текст, состоящий из одной авторской строки, называется удетероном (от греческого «удетерос» – ни тот, ни этот)». В частности, невозможно причислить ни к стихам, ни к прозе названия произведений, состоящие из одного слова или словосочетания: Мы; Весна; Война и мир; Тихий Дон.
Константа ударная
Межстиховой паузе предшествует ударение на конце стиха, это тоже знак его ритмического завершения. В отличие от других, последнее в стихе ударение не пропускается (точнее, пропускается крайне редко), поэтому оно называется константным, или ударнойконстантой (лат. constans – постоянный, неизменный). Концевое константное ударение прослеживается во всех формах русского стиха. Особенно наглядно проявляется его ритмообразующая роль в силлабо-тонике, т.е. в стопных стихах, где сильные слоги (икты, от лат. ictus – ударение) чередуются со слабыми в строго определенном порядке. Поскольку, однако, в реальном звучании стихов сильные слоги нередко оказываются безударными (пиррихии в двусложных размерах и др.), создается ритмический фон, на котором выделяются ударные константы. Так, в приведенном ниже фрагменте из стихотворения Г.Р.Державина «На рождение в севере порфирородного отрока» во всех четырех строках –- лишь одно постоянное ударение:
-
С белыми Борей власами
И с седою бородой,
Потрясая небесами,
Облака сжимал рукой…
Это 4-стопный хорей. На схеме все нечетные, сильные слоги (на которые приходятся в соответствии с размером метрические ударения) обозначены горизонтальной чертой, а слабые слоги – дужкой. В то же время икты, действительно несущие ударения, обозначены горизонтальной чертой с ударением; такая форма записи позволяет отразить «и схему размера, и реальное расположение ударений». Схема показывает, что из всех метрических ударений постоянное – 7-м слоге, это и есть ударная константа (обозначена треугольником).
Клаузула
Начиная со слога, несущего константное ударение, в стихе фиксируется окончание, или клаузула (лат. clausula – заключение, концовка). В зависимости от того, на какой слог от конца стиха падает константное ударение, различают следующие типы клаузул: мужскую, или односложную («Гляжу, как безумный, на черную шаль. »); женскую, или двусложную («Прощай, свободная стихия!»); дактилическую,или трехсложную («В полном разгаре страда деревенская. »).Определения мужская и женская применительно к клаузулам пришли из старофранцузского языка, где «звучало. немое е и слова, на него оканчивавшиеся, имели ударение на предпоследнем слоге и грамматически принадлежали к женскому роду».Встречаются также, но крайне редко, гипердактилические клаузулы, состоящие из четырех (и более) слогов:
Я ищу прозрачности,
а не призрачности,
я ищу признательности,
а не признанности.
За исключением первой строки, клаузулы в этом стихотворении-четверостишии гипердактилические, и в четных строках всего одно ударение – константное.
Варьирование клаузул, их разные конфигурации способствуют ритмическому разнообразию стихов.Так,у Н.А.Некрасова в поэме «Кому на Руси жить хорошо» четыре дактилических клаузулы сменяются мужской:
Проснулось эхо гулкое,
Пошло гулять-погуливать,
Пошло кричать-покрикивать,
Как будто подзадоривать
Упрямых мужиков.
Короткая последняя строка с мужской клаузулой подчеркивает конец фразы. В силлабо-тонических стихах различие клаузул не влияет на число стоп (стопность).Число стоп определяется по порядковому номеру слога (от начала стиха), на который падает константное ударение; в некрасовских стихах это 6-й слог и, следовательно, здесь три стопы. Длина же строк меняется в зависимости от типа клаузул: 8 слогов — строки с дактилической (наращенной) клаузулой, 6 слогов – строки с мужской клаузулой (полномерной). Усеченное окончание невозможно в ямбических и анапестический («восходящих») размерах; оно может сопутствовать стихам, написанным хореем, дактилем, амфибрахием. Например:
Свеж и душист твой роскошный венок,
Всех в нем цветов благовония слышны,
Кудри твои так обильны и пышны,
Свеж и душист твой роскошный венок.
(А.А.Фет. «Свеж и душист твой роскошный венок…»)
Это 4-стопный дактиль (константное ударение падает на 10-й слог) с чередованием мужских, т.е. усеченных на два слога, клаузул (1-я и 4-я строки) и женских,усеченных на один слог (2-я и 3-я строки).
Не влияя на стопность, конфигурации клаузул и в строфическом и в астрофическом стихах, естественно, участвуют в формировании ритма в целом; ведь в стихотворной речи, по словам Пушкина из уже цитированной поэмы, «каждый слог замечен и в чести». Последовательность клаузул указывается в полных определениях стихотворных размеров: астрофический белый 3-стопный ямб с чередованием дактилических и мужских клаузул: ддддм ( «Кому на Руси жить хорошо); 4-стопный дактиль, строфа — четверостишие с кольцевой рифмовкой: аББа ( «Свеж и душист мой роскошный венок…»). Строчной буквой принято обозначать мужскую клаузулу (и рифму), заглавной – женскую.
В русских силлабических стихах XVII – начала XVIII вв. клаузулы по преимуществу были женские (одна из причин этого – сильное воздействие польской версификации, отразившей особенности национального языка, где ударение постоянное и приходится на предпоследний слог в слове). Созвучие женских клаузул приводило к смежной, или парной рифмовке:
Муза! Не пора ли слог отменить твой грубый,
И сатир уж не писать? Многим те не любы.
(А.Кантемир. К музе своей)
Вводя, вслед за В.К.Тредиаковским, различные стопы в русское стихосложение, М.В.Ломоносов в «Письме о правилах российского стихотворства» (1739) положил также почин чередованию разных типов клаузул и соответствующих рифм. Прибегая, как опытный ритор, к иронии и сравнениям, он ратовал за разнообразие стихотворных окончаний: «Хотя до сего времени только одне женские рифмы в российских стихах употребляемы были, а мужеские и от третьего слога начинающиеся заказаны, однако сей заказ толь праведен и нашей версификации так свойствен и природен, как ежели бы кто обеими ногами здоровому человеку всегда на одной скакать велел».
Рифма
Звуковой повтор в двух и более стихах, имеющий ритмическое значение (от греч. rhythmos – соразмерность), может сближать не только окончания стихов, но и другие их части, например окончания полустиший (такая рифма называется внутренней). Знаком ритмического завершения стиха служит концевая рифма (в старину ее называли «краесогласием»). Как пишет А.А.Ахматова:
И вот уже послышались слова
И легких рифм сигнальные звоночки…
(«Рифма»)
Рифма не является непременным признаком, атрибутом стиха. В русской поэзии много белых стихов (у Пушкина – «Вновь я посетил…», «Маленькие трагедии», «Борис Годунов»), их следует отличать от безрифменных, сочинявшихся во времена, когда рифмы как предсказуемого звукового повтора еще не было ( таков музыкально—речевойнародный стих: былинный, песенный, не было рифмы в античном стихе).
Несмотря на свою факультативность, рифма – столь выразительный фонетический прием организации стихотворной речи, что именно она чаще всего выступает метонимическим обозначением поэзии. В стихотворении Пушкина «Прозаик и поэт» поэзия предстает как власть стихотворца над звуками, проявляющаяся в легкости подбора рифм (подтверждение тому – ассонанс гласного «у» в шести последних строках):
Какими бывают строфы?
Приведем несколько вариантов строф.
Четверостишие, или как ее называют реже, катрен, — чаще всего встречающаяся разновидность строфы, состоящей из четырех стихотворных строк. Катрен обязан своей популярностью у авторов большому количеству вариантов рифмовки. Четверостишие, как правило, является законченной и по смыслу, и с точки зрения синтаксиса группой строк.
Октава, строфа, имеющая восемь строк, встречается реже, чем четверостишия, однако также считается довольно распространенной. В России написанием стихотворений октавами увлекались представители дворянской поэзии, в том числе и Кюхельбекер.
Этот способ группировки строк в предложении появился в Италии. Изначально к нему предъявлялись строгие требования относительно расположения рифмованных строк внутри строфы, а также к интонационной нагрузке. Октаву открывает женская рифма, которая на протяжении шести строк через одну чередуется с мужской. Окончания последних двух строк октавы имеют собственное, обычно женское, созвучие. Октава имеет сильное, напряженное звучание, однако в современной русской поэзии используется довольно редко.
Терцина — это строфа, имеющая три строки, две из которых рифмуются между собой, а третья — с двумя строками следующей терцины. Схематически терцину можно изобразить следующим образом: аба бвб вгв гдг и т.д., где каждая буква обозначает рифмованную строку стихотворения. Завершается терцина отдельной строкой, рифмующейся со второй строкой предыдущей стровы, так, что фактически получается уже не терцина, а четверостишие, довершая это сходство, многие авторы графически размещают замыкающий стих в одной группе с последней в стихотворении строфой.
Терцины пришли к нам из Италии, где впервые были употреблены Брунетто Латини, а повсеместное распространение получили после того, как Данте использовал их в «Божественной комедии». Классические итальянские терцины писались с использованием женских рифм, однако в настоящее время это требование соблюдается не всегда.
Онегинская строфа, по своей сути, является «стихом в стихе». Имея достаточно сложное строение, она дает автору широкие возможности для выражения смысла и настроения стихотворения. Условно онегинскую строфу можно разделить на четыре части — три четверостишия, последовательно написанные с использованием перекрестной, парной, а затем опоясывающей рифмовки, и одно двустишие, где строки рифмуются между собой.
Первые строки в этих группах, должны рифмоваться с использованием женского созвучия, завершающая пара строк объединяется мужской рифмой. Также можно довольно четко сформулировать и требования к композиционному построению строфы в этом случае. 1-я часть обозначает общую тему строфы, 2-я дает ее развитие, в 3-ей автор делает кульминацию, а 4-ая часть представляет собой логическое завершение, некий вывод, выраженный в ироничной либо афористической форме.
Использование онегинской строфы оправданно в длинных стихотворениях, насыщенных лирическими отступлениями и размышлениями автора. Впервые такой метод группировки строк в стихотворении был употреблен А. С. Пушкиным в романе «Евгений Онегин», что и дало строфе ее название.
Балладная строфа может иметь различное количество строк, число стоп в которых не должно быть одним и тем же. В строфе строки группируются следующим образом: четные имеют одно количество стоп, нечетные — другое. Чаще всего при написании балладных стоп используется анапест, при этом четные строки содержат четыре стопы, а нечетные — три.
Одическая строфа состоит из десяти строк, которые рифмуются в строго определенной последовательности. Условно ее можно разбить на два четверостишия, расположенные в начале и в конце строфы и двустишие, размещающееся между ними. Первое четверостишие пишется с использованием перекрестной рифмовки, замыкающее строфу — с использованием опоясывающей. Две строки, расположенные в центре строфы рифмуются между собой.
Термин «сонет», дословно переводящийся как «песенка», означает строфу, состоящую из 14 строк, сгруппированных в строго определенном порядке. Условно сонет можно разделить на два четверостишия и два трехстишия, где в общей сложности употребляется пять рифм, две в катренах и три в терцетах (трехстишиях).
По порядку расположения строк в строфе сонеты подразделяют на итальянские (в катренах используется опоясывающая или перекрестная рифмовка, причем одна и та же для обоих четверостиший, в терцетах рифмы могут чередоваться в любом порядке) и английские (строфа «разделяется на три катрена и одно рифмованное двустишие, для четверостиший используется такая же рифмовка, как и в итальянском сонете).
Для сонетов определены определенные композиционные требования, строфа должна строиться от завязки к развитию, затем кульминации и развязке. Сонеты часто используются при написании лирических стихотворений. Изначально появившись в Италии в конце 13 в., в русской поэзии такой способ группирования строк в строфу стал применяться только в 18 в.
Лимерики — строфы, состоящие из пяти строк, длина и способ рифмовки которых довольно четко определяются традициями. Содержание лимериков должно быть юмористическим, причем в самом стихотворении должна обыгрываться бессмыслица, а каждое пятистишие должно нести законченную мысль. Впрочем, часто лимерики состоят только из одной строфы.
Стихотворения-лимерики впервые появились в Британии, однако почему жанр носит именно такое название, доподлинно неизвестно. Довольно часто лимерики описывают действия главного героя и реакцию на них со стороны окружающих, однако такая узкая направленность значительно расширяется в виду того, что такое стихотворение должно иметь несколько толкований, в нем необходима игра слов, где смысл стиха меняется с каждой новой строчкой, а сам юмор должен быть то мягким и добрым, то ироничным и довольно острым.
Чаще всего лимерики пишутся анапестом, при этом форма рифмовки выглядит следующим образом: а а б б а. Интересно, что рифмованные строчки, расположенные в середине пятистишия часто составляются таким образом, чтобы в них «не хватало» трех слогов. В результате звучание стихотворение получается бойким, задорным. Широкое применение лимерики нашли в детской поэзии.
Как называется строка стихотворения
        ГЛАВА 5. ЗАНИМАТЕЛЬНОЕ СТИХОСЛОЖЕНИЕ
    В этом разделе я использовал несколько замечательных идей из книги «Занимательное стихосложение» Николая Шульговского (М. 1926). Не могу сказать, что Шульговский был гениальным поэтом. Но он был великолепным учёным-литературоведом; его книги о стихосложении могут послужить учебниками, которые помогут как начинающему поэту, так и сложившемуся автору. Раздел «Занимательное стихосложение» посвящён стихотворениям, которые не всегда имеют высокую художественную ценность, но зато представляют собой интереснейшие образчики поэтических развлечений.
    Стихи загадочной формы. К таким стихотворениям относятся акростих, месостих, телестих и тавтограмма.
    Акростих (краестишие, краегранесие, краестрочие, началестрочие, иместишие) — это стихотворение, в котором начальные буквы каждой строки, читаемые сверху вниз, образуют какое-нибудь слово или выражение. Если они образуют имя, то акростих называется номограммой . Чаще всего в акростихах зашифрованы именно имена, то есть подобные поэтические экзерсисы являются посвящениями. Вот пример акростиха-номограммы, в котором зашифровано имя и фамилия девушки:
                А вам, божественная леди,
                Никто перечить не посмеет!
                Актёрствует весёлый ветер,
                Сбивая в гроздь воздушных змеев,
                Тревожит шумные вершины.
                Алеют флаги над скалою,
                Сурово щурятся мужчины,
                Искатели ковчега Ноя.
                Я — не искатель, я — алхимик,
                Глиссандо алчущий на струнах.
                О, как прекрасно Ваше имя,
                Рисуемое новой руной,
                Ещё никем не повторённой,
                Лишь мною брошенной на ветер
                И незаметно принесённой
                К ногам моей прекрасной леди.
    Естественно, содержание стихотворения должно соответствовать образу того, кому оно посвящено. Акростихи писать непросто. Но, с другой стороны, они имеют жёсткие ограничения по начальным буквам, которые несколько успокаивают полёт фантазии. Вот пример более простого акростиха, посвящённого поэзии:
                П ишу о чем-то вдохновенно,
                О Боже! снова в раж вошёл —
                Э кстаз творения нетленный
                З ачем-то вновь меня нашёл.
                И что б там ни было вокруг,
                Я весь во власти дивных мук! (А. Бердников)
    Бывает акростих и пословным (Герману Лукомникову):
                Г отическая Е ресь: Р озенкранц,
                М инхерц — А вторитет Н емецкий У зок.
                Л икует У м! К ак О бухом, М иманс
                Н а И споведи, К ак О хотник В У ток. (Г.Седельников)
    Не увлекайтесь акростихами. Всего должно быть в меру.
    Месостих (мезостих) — это стихотворение, в котором буквы, образующие «загадочное» слово, располагаются не в начале, а выстроены посередине стихотворения. Оригинальной формой является так называемый стих-лабиринт , в котором буквы «шифра» образуют какую-нибудь фигуру, расположены по диагонали или ещё по какому-либо закону. Попробуем зашифровать, к примеру, слово «любовь»:
                Л ишённые последнего приюта,
                По ю щие величественно гимны,
                Пара б олой мы движемся на юг, но
                На юге х о лода, и иже с ними.
                Вершится В алтассаров скорый пир…
                …Осудит нас л ь виноголовый мир.
    По содержанию получается дурь дурью (потому как экспромт), но зато наискось читается слово «любовь». Оно составлено из 1-ой буквы 1-ой строки, 3-ей буквы 2-ой строки, далее 5, 7, 9, 11 буквы соответственно. В некоторых месостихах буквами считаются и пробелы. Кроме того, слова можно шифровать лесенкой, просто линией (например, 3-я буква каждой строки), и так далее. Кстати, разные источники по-разному трактуют понятие месостиха. Классический словарь Квятковского трактует месостих как стихотворение, в котором буквы, образующие «загадочное слово», могут располагаться только вертикально, то есть оно образовано только вторыми, или третьими, или десятыми буквами каждой строки. Стихи же, написанные, как вышеприведённый, называются в такой трактовке именно стихами-лабиринтами . Пример более классического месостиха можно прочитать ниже («Алеет закат. »)
    Телестих — это стих, в котором последние буквы каждой строки образуют слово или фразу. Разновидность акростихов.
                Произнося чудесный чистый зву К ,
                Вишу на колокольне. Высок О !
                Неоднократно сам звенеть хоте Л ,
                Разлиться песней сердца далек О ,
                Но мой язык во власти чьих-то ру К .
                Вздохнул бы я свободно и легк О ,
                Когда бы сам, не по заказу, пе Л . (И. Чудасов, «Колокол»)
    Смешивая месостихи и акростихи, можно получить, к примеру, такую форму (сонет, кстати):
                А леет З акат. К расо Т ою пленён:
                К олор, О тбле С к, лин И и, тени.
                Р исую С сомн Е нием В ечное тленье:
                О ткры Т о ли з Н анье А нтичных времён?
                С равн И тся л И с жиз Н ью моё рисованье?
                Т акие Ш трих И ль? А г А рмония есть?
                И спач К аны х О лст в Ч ём попало и честь.
                Х андр А . На ри С унке — У божество. Дрянь я.
                И спра В ить н Е льзя Д урака — и опять
                Т ворю: О чень Н адо. З А катов штук пять
                Р азме Т ил и с Н ова и С тратил.
                И граю В сё… Кс Е ния, м О жешь, прости,
                М не с д Е тско Й любо В ью сплести мезостих,
                ( Е стес Т венн О , не о з А кате)? (И. Чудасов)
    Собственно, вариантов зашифровки различных слов и имён множество. Бывают стихи-лабиринты, в которых наискось как справа-налево-сверху-вниз, так и слева-направо-сверху вниз читается одна и та же фраза; зашифрованные слова выстраиваются лесенками, квадратами, треугольниками, звёздами в середине стихотворения, в общем, как угодно. Например, четырёхкратный акросонет Глеба Седельникова, посвящённый Марине Цветаевой:
                М едовым эхом,золочёным сно М
                А г А товая даль,без дна тр А в А .
                Р асп Р авлено крыло напе Р еко Р .
                И звест И ю о пагубност И жизн И !
                Н евесты Н еземные с Н ы и сто Н —
                А нгар конц А ,поэм А без поэт А .
                Ц елующее бли Ц Ц ерковных ни Ц ,
                В оюющих даро В В оздушный зо В ,
                Е жеминутно Е бров Е й брожень Е .
                Т ечёт ар Т ерии отве Т ный све Т —
                А ртист А вызывает век А ветк А :
                Е щё, Е щё,евангельское с Е рдц Е ,
                В В енке терновом, эру зая В и В ,
                А орты от Христова Рождеств А .
    А бывают и шестикратные, и десятикратные!
    Ещё встречаются акростихи, где первыми словами, а не буквами каждой строки образуется какая-либо фраза.
    Своеобразной разновидностью акростиха является абецедарий (алфавитный стих). В нём первые буквы всех слов или строк последовательно составляют алфавит в обычном или обратном порядке.
                А зъ словом симь молюся Богу
                Б оже вьсея твари и зиждителю
                В идимыимъ и невидимыимъ!
                Г оспода духа посъли живущаго
                Д а въдъхнетъ въ сьрдце ми слово
                Е же будетъ на успехъ вьсемъ. (азбучная молитва, X в.)
    Абецедарий может быть как построчный (приведен выше), так и пословный:
                А рхангельск. Б ури В оют Г лухи.
                Д еревья Е ле Ж ивы. З ло
                И х К рутят Л едяные М ухи.
                Н а О кнах П ятна. Р ассвело.
                С ердито Т учи У летели.
                Ф евраль — Х олодная Ц ена.
                Ч ердачные Ш уршите Щ ели!
                Э скадра Ю жная Я сна. (А. Котов)
    Очень редко встречается обратный абецедарий, в котором первые буквы представляют собой алфавит не от А до Я, а наоборот, от Я до А:
                Я Я щерка Ю тящейся Э похи,
                Щ емящий Ш елест Ч увственных Ц икад,
                Х лопушка Ф окусов У богих,
                Т ревожный С вист, Р ывок П оверх О град.
                Н аитие, М инута Л икованья,
                К елейника И споведальня.
                З емная Ж изнь Е щё Д арит, Г оря,
                В ысокое Б лаженство А лтаря. (Д. Авалиани)
    Более подробно о буквенных и слоговых акростихах, телестихах, месостихах, стихах-лабиринтах, построчных, пословных и обратных абецедариях можно прочитать в лекции №7 Т.Б.Бонч-Осмоловской по курсу комбинаторной поэзии «Последовательности. Буквенные последовательности: абецедарии и акростихи. Мезостихи и телестихи. Фонетические последовательности. Усложненные и множественные акростихи. Лабиринты», а также в статьях Ивана Чудасова «Акростих в русской поэзии конца XX века» и «Акростих в творчестве В.Хлебникова».
    Тавтограмма — это стихотворение, где все слова начинаются с одной и той же буквы. Например:
                Ленивых лет легко ласканье,
                Луга лиловые люблю,
                Ловлю левкоев ликованье,
                Легенды ломкие ловлю.
                Лучистый лён любовно лепит
                Лазурь ласкающих лесов.
                Люблю лукавых лилий лепет,
                Летящий ладан лепестков. (В. Смиренский)
    Российский поэт Иван Чудасов написал целый цикл тавтограмм почти на каждую букву алфавита, тем самым доказав, что это вполне возможно. Одной из самых монументальных тавтограмм считается грандиозная латинская поэма монаха-доминиканца Плацениуса «Pugna porcorum» («Битва свиней»), все слова в которой начинались на букву «p» (1530-й год). Тавтограммы также бывают концевые (все слова заканчиваются на одну букву) и начально-концевые (все слова и начинаются, и заканчиваются на одну букву). Вот пример начально-концевой тавтограммы:
                Мельчаем мельком, мудрствуем, мудрим.
                Моргаем мозгом, мыслим — мягким местом.
                Мычим мессиям, мимоходом — месим.
                Мстим мастерам, мешаем молодым.
                Манкируем миром, мытарствуем, мучим.
                Маразм маскируем молчаньем могучим. (Б. Гринберг)
    Ещё одним видом трюковой поэзии является липограмма — стихотворение, в котором начисто отсутствует один или несколько звуков (например, «Соловей» Державина написан без звука «р»). Наиболее сложным типом липограмм является гиперлипограмма или моновокализм — стихотворение, в котором употребляются только определённые гласные. Например, гипрерлипограмма «О»:
                Молодость — словно сон:
                Только вот рос, рос —
                Скоро срок похорон,
                Скоро погост, снос.
                Плохо, хоть волком вой.
                Но, поборов боль,
                Вновь той дорогой в свой
                Город, хоть он — ноль.
                Молодость — столько снов!:
                В космос!, в поход в ночь!,
                Бодрой тропой слонов
                Гордо точь-в-точь мочь.
                Долог сон? Скромно стон,
                Скорбно-больной вздох…
                Короток… Что потом?
                Только Господь Бог… (И. Чудасов)
    В другой разновидности гиперлипограммы (моноконсантизм) автор оставляет только одну согласную (Л).
                Алла, алло! Аллеи
                Алое лили еле.
                Лилии ли алели?
                Или алели ели?
                Оле ли еле-еле
                Лили елеи ало?
                Лиле ли? Лии? Леле?
                Алое лило Алле! (И. Чудасов)
    В конце концов, разные типы можно и смешивать. Вот, к примеру, тавтограммная гиперлипограмма:
                Сто сорок солнц. Сплошь соль со склонов.
                Ссох скос. СволОчь с соломой стог?
                Со сгонов скот сполз сворой сонной,
                Сполз скопом, сольно — сколько смог…
                Смолк сбор со стоголосой склокой,
                Сноровкой спорой, скоростной…
                Со стоном сдох совхоз стоокой
                Совой. Совковость — смог сплошной.
                Совхоз — с Содомом стойко сродство,
                Со смоквой. Соткой слободской
                (Собор со стойлом) — спорно сходство —
                Со скользкой сошкой, со скобой. (И. Чудасов)
    Потрясающим опытом комбинаторной поэзии являются так называемые анагрифы. Анагриф — это стихотворение, полностью составленное из определённых букв, взятых из какого-либо слова или фразы. Прекрасным примером подобного стихотворения является анагриф «Харитонову», написанный Борисом Гринбергом (посвящение поэту Евгению Харитонову):
                ХАРИТОНОВУ
                НОВАТОР:
                Утро — ворота в аорту Харона.
                Ворон у трона, ворона — на трон.
                Ворон хранит, а ворона хоронит.
                В ухо отраву. Тиару, хитон
                и на траву. Ни вина, ни овина.
                Тихо. Но варит оторва отвар,
                хвори, вину, рану, норов отринув.
                Воину — урна, а вору — товар.
                ТИРАН:
                Хоти, но в тон,
                А-то. урон!
                ХОР:
                Трохи рун, а хитов — вороха.
                Ох и врун, а руно-то труха!
    Как видим, Гринберг использует исключительно буквы, содержащиеся в заглавии «Харитонову». Вообще, Гринберг является одним из ведущих поэтов, пишущих в жанре комбинаторики; он является изобретателем нескольких новых форм комбинаторной поэзии. Например, меня лично просто потряс такой опыт, как метаметаграмма. Сам Гринберг признался, что это один из наиболее сложных его стихотворных опытов.
|                 ИГРА                 ГОРОД ДОРОГ                 Обрети ветра гора,                 — Город нагреет! —                 Среди руна крестов ворчат,                 Морить? | ИГЛА Облети ветла гола, Голод наглеет Следи луна клестов, волчат… Молить? |
    Два стихотворения, образующиеся одно из другого путём замены буквы «р» на «л», причём данные буквы встречаются в каждом слове стихотворения. Если вы сумеете написать что-то подобное, я попрошусь к вам в ученики.
    Своеобразный метод липограммного ограничения — это так называемое ограничение узника. Оно состоит в том, что в стихотворении нельзя использовать слова с «хвостиками», выбивающиеся из ровного ряда строки (то есть у, щ, ф, р, д, б) Это чисто визуальное ограничение, так как в разных шрифтах «хвостики» приобретают разные буквы.
    Более подробно о тавтограммах, липограммах, панграммах и других алфавитных ограничениях можно прочитать в лекции №12 Т.Б.Бонч-Осмоловской по курсу комбинаторной поэзии: «Пределы: ограничения алфавита. Тавтограммы, липограмма. Панграмма и липограмматическая панграмма. Гетерограмматические и изограмматические стихотворения Ж.Перека».
    Есть и более сложные формы загадочных стихов. Например, крипты. Крипта — это стихотворение, имеющее в каждой строке точно посередине цезуру. Причём его можно читать и справа налево, и сверху вниз. К примеру:
| Хранить любовно «да» Могу ли я теперь Не буду никогда Любить тебя, поверь — | я обещала вечно, на свете жить одна? кокеткой бессердечной, веселье пить до дна |
| Я обещала вечно На свете жить одна Кокеткой бессердечной Веселье пить до дна |
    Такое стихотворение, когда оно читается справа налево, обязательно требует сквозных рифм перед цезурой. Заметьте, что смысл стихотворения, в зависимости от того, как его читаешь, совершенно противоположный!
    Сходным с криптой типом игрового стихосложения является эпомонион. Он является чем-то средним между криптами и визуальной поэзией, воспринимаемой лишь на бумаге.
| Эфирный | траву | и истребляет. |
| огонь | палит | |
| Твоих уст | сердце | и оживляет. |
    Далее эпомонион продолжается и вертикально вниз, и горизонтально по схеме:
| 1 | 3 | 5 | 7 | . |
| 2 | 4 | 6 | 8 | |
| 1 | 3 | 5 | 7 | . |
| 10 | 12 | 14 | 16 | |
| 9 | 11 | 13 | 15 | . |
| . | . | . | . |
    Ещё одна трюковая форма стихосложения — палиндром. Палиндромы читаются одинаково с одним и тем же смыслом с обеих сторон.
                . Кони, топот, инок,
                Но не речь, а черен он.
                Идем молод, долом меди.
                Чин зван мечем навзничь. (В. Хлебников)
    По сути, палиндром — это, что называется, глупость, нелепица, что и видно из вышеприведённого примера. Потому что он имеет только прикладное значение. Если вы написали стихотворение-палиндром, вы можете гордиться этим, но поверьте — я ни разу не встречал стихов-палиндромов, наполненных смыслом. Некоторые источники называют разновидностью палиндрома палиндромон — стихотворение, составленное из отдельных слов-палиндромов. Я не встречал подобных примеров в литературе и склонен считать, что палиндромон — это, по сути, то же, что и палиндром.
    Близки по принципу к палиндрому, но, конечно, много проще анаграммы, то есть стихи, строки которых представляют собой перестановки букв в соседней строке (или слове, или двустишии). Конечно, аналогично словам и фразам-палиндромам существуют слова и фразы-анаграммы. Стихи-анаграммы встречаются не так часто. Вот, к примеру, двустишие-анаграмма Валерия Брюсова
                Что нам весна или за ней дано?
                Одна мечта: знай сон и лей вино!
    Существует также понятие омограммы. Омограмма — это каламбурное стихотворение, в котором соседние строки пишутся совершенно одинаково, и разнообразие смысла достигается различным разбиением на слова и расстановкой знаков препинания. Чаще всего омограммные строки являются парными, но бывают и перекрестными. Первым в истории стихотворением с элементом омограммы стало каноническое державинское:
    В основной своей массе омограммы двустрочны и представляют собой строгое побуквенное переразложение какой-либо фразы или слова, отчего получается новое прочтение исходного текста. Сталкиваясь, эти прочтения дают поразительный эффект.
                Небеса ликуют —
                Не беса ли куют? (С. Федин)
                У сына колки
                усы, наколки. (С. Федин)
    Иногда омограмму превращают в своеобразный вид загадки: выбирается любая из двух строк, буквы записываются без пунктуации и пробелов, и в этом случае должны быть угаданы оба варианта прочтения, что придаёт ей выразительную двусмысленность. Например: НЕТУЖИВЫХОДНАМЕСТЬ ( Нету живых, одна месть. / Не тужи! Выход нам есть . Д. Авалиани). К концу XX века омограммы достигли небывалого уровня сложности, к примеру:
                Пойду, шаман, долиною —
                пой, душа, мандолиною!
                Верти, кали, искри, жаль
                вертикали и скрижаль.
                Горда ль
                гор даль?
                Ниц, шея гнись.
                Ницше, ягнись.
                Получу, человечек,
                получучел-овечек.
                О труп, о раб,
                о ум, о тать! —
                от рупора б
                о, умотать —
                иди, кто ранен адом алым…
                И диктора не надо малым. (Д. Авалиани)
    Более подробно об омограммах можно прочитать в статье Ивана Чудасова «Несколько наблюдений над омограммами».
    Оригинальным анаграммоподобным опытом комбинаторного стихосложения являются встрои. Обыкновенно это одностишия или двустишия, иначе говоря, небольшие стихи. В качестве примера несколько встроев Бориса Гринберга:
                СкромНЫе
                весны
                (скромные сны, кроме весны)
                ПОсетиТЕЛИ
                (потели сети посетители)
    К встроям близки также волноходы (или волноломы). Волноходы основаны на игре слов, когда сливающиеся при быстром произношении слова образуют что-то новое, не всегда видимое на бумаге. Например:
    эротикараэротИкараэротикараэротикаРа
эротикараэротикараэротикараэротикараэ
ротикараэротикараэротикараэротикараэро
эрот Икара — эротика Ра — аэротика
Ра — эротика Икара
Ра Икара
                          (Е. Харитоновъ)
                невритеневритеневритеневРите не врите Рите
                вритеневритевритеневрите врите не врите
                дело невритеневритеневритеневрите не в Рите
                вритевритевритевритевритеврите в Рите! в Рите! (Е. Харитоновъ)
    Первое из этих двух стихотворений («Икар») относится не к «чистым» волноходам, а к так называемым змеевикам. Змеевики, в отличие от волноходов, могут включать в себя несколько других поджанров комбинаторики, в том числе омограмму и логогриф (в данном случае). Лично я не отношу волноходы к поэзии, тем более к высокой. Но это, опять же, отличное упражнение для тренировки. Особенно волноходы полезны для практики в игре слов.
    Интересным примером трюкового стихосложения является анацикл — стихотворение, написанное таким образом, что его можно одинаково читать как сверху вниз слева направо, так и снизу вверх справа налево. Анацикл читается в обоих направлениях не по буквам (как в палиндроме), а по словам. В отличие от стихотворения-реверса, порядок изложения, рифмы и рифмовка сохраняются. Анациклические стихи — крайне редкое явление даже для экспериментальной поэзии.
                Laus tua, non tua fraus, virtus, non copia rerum
                Scandere te fecit hoc decus eximum.
                Eximum decus hoc fecit te scandere rerum
                Copia non, virtus, fraus tuf nou, tua laus.
    В переводе этот латинский анацикл значит: «Подвиг твой, а не преступление, добродетель, а не богатство позволяют тебе возвыситься о этой исключительной славы. До этой исключительной славы позволяют тебе возвыситься не богатство, а добродетель, не преступление, а твой подвиг». В русском языке анациклы встречаются крайне редко, к примеру:
                Жестоко — раздумье. Ночное молчанье
                Качает виденья былого,
                Мерцанье встречает улыбки сурово.
                Страданье —
                Глубоко — глубоко!
                Страданье сурово улыбки встречает.
                Мерцанье былого — виденье качает.
                Молчанье, ночное раздумье, — жестоко! (В. Брюсов)
    Более подробно о буквенных, слоговых, словесных и фразовых палиндромах, а также об оборотнях и кругооборотнях можно прочитать в лекции №4 Татьяны Бонч-Осмоловской по курсу комбинаторной поэзии: «Одиночные перестановки элементов текста меньшего порядка в текстах большего порядка. Палиндромы. Буквенные палиндромы. Оборотни. Палиндромы имен собственных. Нестандартные палиндромы: круговертни и кругооборотни. Слоговые, словесные и фразовые палиндромы. Палиндромы Голенищева-Кутузова, Брюсова. Палиндромы Минаева, Н. Полевого». Об анаграммах, спунеризмах и тому подобном можно прочитать в её же лекции №3 по курсу комбинаторной поэзии: «Анаграммы. Буквенные анаграммы слов и фраз. История анаграммы и каббала. Анаграммы имен собственных и их значение. Экзотические анаграммы: антиграммы, миниграммы, контпетри и спунеризмы».
    В целом, все акростихи, месостихи, телестихи, тавтограммы и липограммы, палиндромы и анаграммы относятся к комбинаторной поэзии. В комбинаторной поэзии смысл на 90% подчинён сложнейшим техническим формам стихотворения. Комбинаторная поэзия хороша в качестве упражнения и позволяет увеличить, к примеру, словарный запас и умение играть словами. Высокой поэзией я подобный жанр — хоть убейте — назвать не могу. Тем не менее, если вас интересует эта тема, воспользуйтесь ссылками на лекции о комбинаторной поэзии в заключительной части учебника.
    Нельзя обойти вниманием так называемый логогриф — стих, основанный на убывании начальных звуков. В поэзии логогрифические стихи встречаются довольно редко в виде фрагментов
                На фабрике «Победа»
                Во время обеда
                Случилась беда —
                Пропала еда!
                Ты съел? — Да!
    Оригинальным трюковым жанром является фигурный стих — стихотворение, строки которого визуально образуют какую-либо фигуру или предмет — звезду, конус, сердце, крест, пирамиду, ромб и так далее. Фигурный стих был в ходу в европейской поэзии барокко, а также не был обделён вниманием и русскими поэтами: первые фигурные стихи в России составляли виршеписцы ещё на заре русской поэзии — в XVII веке, когда стихотворная «алхимия» была в большой моде. В этом жанре написал несколько образцов (в виде лабиринта, креста, сердца) и один из крупнейших стихотворцев того времени Симеон Полоцкий. В XVIII-XIX веках к фигурным стихам обращаются Державин, Сумароков, Ржевский, Апухтин, Рукавишников и некоторые другие поэты. В целом, фигурные стихи — не более чем стихотворная забава, в которой форма преобладает над содержанием. По этой причине высокохудожественных образцов создано крайне мало. Как пример, стихотворение-треугольник Апухтина:     О, где же те мечты? Где радости печали,
    Светившие нам столько долгих лет?
    От их огней в туманной дали
    Чуть виден слабый свет…
    И те пропали,
    Их нет.
    Более подробно о фигурных стихотворениях, снежных комах, ропалических стихах и других визуально-поэтических опытах можно прочитать в лекции №8 Татьяны Бонч-Осмоловской по курсу комбинаторной поэзии: «Последовательности количества элементов текста меньшего порядка в элементе текста большего порядка. Ропалические тексты: буквенный ком, слоговой ком (Авсоний, Брюсов), словесный ком. Лавина. Фигурные стихотворения». В целом, если вам интересна комбинаторика и визуальная поэзия, вы можете обратиться не только к лекциям и учебникам, но также к блогам ведущих поэтов комбинаторного жанра: Бориса Гринберга, Павла Байкова, Евгения Харитонова.
    Ещё пара слов о центоне. Центон — род литературной игры, стихотворение, составленное из известных читателю стихов какого-либо одного или нескольких поэтов; строки должны быть подобраны таким образом, чтобы все стихотворение было объединено каким-то общим смыслом или, по крайней мере, стройностью синтаксического построения, придающего ему вид законченного произведения. Являясь стихотворной шуткой, центоны всегда бывают тем комичней, чем лучше знаком читатель со стихотворениями, из которых взяты нужные строки. Вот анонимный центон, составленный из стихов разных басен Крылова:
                В июне, в самый зной, в полуденную пору,
                Сыпучими песками в гору, («Обоз»)
                Из дальних странствий возвратясь, («Лжец»)
                По улицам слона водили,
                Как видно, напоказ, —
                Известно, что слоны в диковинку у нас, —
                Так за слоном толпы зевак ходили; («Слон и Моська»)
                Какой-то повар-грамотей
                С поварни побежал своей, («Кот и повар»)
                Со всех дворов собак сбежалося с полсотни,
                Как вдруг из подворотни («Прохожие и собаки»)
                Проказница мартышка,
                            Осёл,
                            Козёл
                Да косолапый Мишка
                Затеяли сыграть квартет. («Квартет»)
                Когда в товарищах согласья нет,
                На лад их дело не пойдёт,
                И выйдет из него не дело, только мука.
                Однажды лебедь, рак да щука. («Лебедь, рак и щука»)
    Весёлым и подобным центону типом стихосложения является макароническая поэзия — сатирическая или шуточная поэзия, в которой комизм достигается смешением слов и форм из разных языков. Название возникло в Италии. Хорошим примером является текст известной песни «Stop narcotix» Доктора Александрова:
                Curante parafini daravento primavera,
                j’ai suis a la del country — Pedro Tarantas.
                garanto damages furtuapai caballero,
                jujaga amgaziga j’ai vrai smoking Ganjibas.
    Сродни центону такой игровой жанр, как буриме — стихотворение, написанное на заранее данные рифмы. Буриме существует как род салонной игры. Благодаря этому, буриме по большей части бывает экспромтом и обладает всеми его художественными особенностями. Художественные приемы, проявляемые в процессе создания буриме, — в использовании заданных рифм, — могут быть обнаружены и при создании обыкновенных стихотворений, ибо во многих случаях, поэтическое вдохновение идет от найденной рифмы. При восприятии буриме, когда рифмы известны заранее, эффект построен на неожиданности, — и, вместе, естественности замысла по отношению к заданным рифмам.
    Черты буриме могут быть обнаружены в обычной поэтической речи. Это относится к стихотворениям, где использованы банальные рифмы. Как и при восприятии буриме, рифма в этом случае заранее угадывается. Использование банальной рифмы может быть удачным только тогда, когда оно являет черты внутренней необходимости, а не принудительности формальной. Осуществляется это так же, как и при создании буриме: в неожиданности и вместе естественности замысла по отношению к банальной рифме. Пример банальной рифмы (горе — море, печаль — даль), внутренно оправданной всем замыслом художника, находим у Валерия Брюсова:
                Когда встречалось в детстве горе
                Иль безграничная печаль, —
                Все успокаивало море
                И моря ласковая даль.
    Блестящее использование банальной рифмы (морозы — розы) встречаем у Пушкина: он нарочито подчеркивает ее банальность и тем самым дает ей совершенно неожиданное применение, — а неожиданностью применения самая банальность уже преодолевается:
                И вот уже трещат морозы
                И серебрятся средь полей.
                Читатель ждет уж рифмы «розы»,
                На, вот, возьми ее скорей.
    А ещё однажды я столкнулся с ещё одним интересным экспериментом, который однозначно подходит под определение «занимательное стихосложение». Я даже не знаю, как назвать этот жанр, и потому придумал для него специальный термин полусловник. Полусловник — это стихотворение, слова в котором не полные, а оборванные, но при этом сохраняется как суть стихотворения (причём не нужно лезть в словарь для понимания отдельных слов), так и его технические параметры, такие, как рифма и размер. Единственным найденным мной примером в данном жанре стали стихотворения Андрея Болкунова:
                — Я тя лю!
                — Я тя то!
                — В гу целю!
                — Да ты что!
                — Ты мне ла!
                — И ты мне!
                — Само гла,
                Что мы вме!
                — На века
                Лю дру дру!
                — И пуска
                Быва гру.
                Я не хлю,
                Помню, что
                Я тя лю.
                — Я тя то!